Перед лицом своих товарищей

Вторая смена в школе. Все устали и давно хотели домой. За окном уже горели звезды, а на катке разноцветные огни. Я предвкушал, как прибегу домой, закину в угол портфель, схвачу коньки и клюшку, выйду на лед... В эти минуты ребята носятся под мощными прожекторами, а здесь в классе — тяжелый желтый свет обволакивал, душил, нагонял тоску. Уроки кончились, но мы боялись шелохнуться.  Мы знали, впереди внеклассный час. Голос учительницы отзывался металлом:

«Никто никуда не уходит.  Проведем совет октябрятской дружины. Дети, вы должны воспитывать в себе партийную совесть. Владимир Ильич был принципиальным человеком и не допустил бы несправедливости. Вы — его внучата и должны стоять на страже всех обиженных. Я жду от вас честного доклада».

Почему то от этих слов мы съеживались. Я слышал о справедливости, но отчего то чувствовал, что твориться что-то неправильное. Хотя, что я мог понимать, мне было всего 8 лет, а передо мной стояла первая  учительница, в которой все мы, как и положено второклассникам,  души не чаяли.


«Гриша Перепеченов бил девочек на переменке» -  сказала Наташа. «Девочки в меня бросали тряпку» — ответил Гриша. Учительница с пониманием попросила добавить в доклад подробности. Некоторые зачитывали по листочку — мы были приучены вести «дневник наблюдений» за одноклассниками. Высший пилотаж, - это, когда кто-то вставал и доносил сам на себя. Здесь голос учителя становился вкрадчивым и она подчеркивала — так должен был поступить каждый. В классе в эти минуты наступала гробовая тишина, всем должно было быть чрезвычайно стыдно. Иногда это могло не сработать и само- донос обращался таким же  порицанием, как и обычные проступки. 

В час гнева волки получали по зубам, овцы — по заслугам. Партийная совесть проходила  проверку, класс - чистку. Здесь не могло быть друзей и врагов. И даже ты сам себе становился опасным.  Не подумаете, что это плод моего воображения или страшилка из 30-х годов. Это конец перестройки — 1987  или 1988-ой. Обычная школа времен распада СССР, обычная учительница — член КПСС, обычные ученики — настоящие внучата Ильича.  

Мы выросли, но до сих пор, когда говорят слова «справедливость», «честность» и «совесть» я слышу только одно - «ложь», «ложь» и «ложь». И перед лицом своих товарищей больше  ничего не обещаю, не ностальгирую по красным галстукам, не перечитываю зимними вечерами рассказы про «деду Ленина». Единственное, по чему я сильно скучаю из того времени, - это по нашему катку. Он был удивительным. Кто-то из соседей сделал иллюминацию, подключил в громкоговоритель музыку. Всю зиму у нас во дворе была по-новогоднему праздничная атмосфера. Когда все уходили, я брал широкую лопату и сгребал снег в полной тишине. А потом ложился на лед и смотрел на звезды. Вместе с разноцветными лампочками и пролетающими в небе спутниками, моей исповедальней было небо — беспартийное, свободное, чистое.